Такая как есть [Запах женщины] - Вера Кауи

Она гладила его, прижималась к нему, скользила пальцами по телу, заставляя вздрагивать каждый мускул. Мягкие ладони пробежали по сильным плечам, груди, по соскам, и, мягко сжав их, Ева заурчала, как кошка. Пройдя по всему телу, она не дотронулась только до единственного места, которое уже наполнялось болезненным желанием в предощущении мучительно-сладостных прикосновений ее нежных, как шелк, пальцев. Но она коснулась этого места не пальцами, а губами.

Макс почувствовал себя так, словно из него выкачали воздух. В Колумбийском университете была одна девица, которая умела проделывать то же самое, что и Ева, и об искусстве которой рассказывались легенды, но в сравнении с Евой она была ничто. Если бы он решил обобщить весь накопленный им к двадцати пяти годам опыт сексуальной жизни, представив его в виде сада, то появление в нем Евы можно было бы сравнить с появлением редкого экзотического растения. Многие всю жизнь кладут на поиски его, но так и не находят. Макс словно перестал существовать сам по себе – он превратился лишь в сосуд, вмещавший то, что с таким наслаждением смаковала Ева. Его бедра непроизвольно дрогнули, когда Ева издала горловой звук. Она позволила ему расслабиться, и его обмякшее тело рухнуло на кровать. Он лежал беспомощный и обессиленный, словно младенец. Впервые в жизни женщина полностью завладела им, забавляясь и получая от этого наслаждение, словно он был игрушкой в ее руках.

Ева тоже сбросила с себя одежду и легла рядом на кровать, положив голову ему на плечо, и, улыбаясь, глядела на него все тем же хищным взглядом.

На многих языках умела говорить эта женщина, но родным для нее был язык без слов.

– Каким образом тебе удается творить такое? – пробормотал он, когда наконец смог заговорить.

– Какое это имеет значение? Главное, что я умею это. Ну а теперь, после того, как я показала тебе, на что способна, почему бы и тебе не продемонстрировать свое умение?

Он мужественно взялся за дело и каким-то чудесным образом ухитрился оказаться на высоте положения, хотя она выжала его досуха, почище, чем центрифуга, вращающаяся со скоростью тысяча двести оборотов в минуту. Она помогла ему, пробежав пальцами по всему телу, словно опытный настройщик, а когда он был готов, продолжила любовную игру, превзойдя все юношеские мечты Макса о полноте сексуального наслаждения. Все происходило в полном молчании – слышались только резкое прерывистое дыхание и вздохи, переходящие у Евы в рычание. Как железным обручем она обхватила ногами бедра Макса, так что дышать было трудно, и все равно он двигался и двигался, все ускоряя темп. Один взрыв следовал за другим, и каждая новая волна увлекала его за собой выше и выше, словно закипающий гейзер. Он не мог сказать, как долго это продолжалось… Казалось – целую вечность. Пока наконец подхваченный последним взрывом, он и сам не ощутил, что его семя извергается с такой же неудержимой силой.

Опустошенный, в полном изнеможении, Макс откинулся на подушку, готовый забыться, но трепетные пальцы Евы подсказали ему, что это еще не все.

Не слишком владевший искусством любви, Макс очень быстро начал усваивать урок, подчиняясь тому, чего требовала от него Ева. Она объясняла, где и как он должен ласкать ее, и ему, очевидно, удалось проделать это правильно, потому что рычание Евы перешло в такие неистовые вопли, что у Макса промелькнула мысль о том, как бы горничная, испугавшись, не вызвала полицию. Наконец Ева достигла предела. Она сжала ногами шею Макса с такой силой, что он почувствовал, что она может задушить его. Бедра ее яростно трепетали. Несколько последних ударов, и наступил штиль… Макс приподнялся, чтобы глотнуть воздуха, оглядел затуманенным взглядом наконец-то удовлетворенную женщину и тут же провалился в сон, успев лишь подумать: «Вот и кончен первый урок».

На следующий день, как он считал, урок получит продолжение, но Ева, которая ни словом, ни жестом не признала перемены в их отношениях, просто попрощалась с ним, пожелав спокойной ночи.

Через некоторое время компания снова отмечала очередную победу, и Ева вновь удостоила его своим вниманием. И Макс понял, что она использует его для того, чтобы в полной мере пережить триумф. Жизненный успех Ева неразрывно связывала с сексом. Позже Макс понял, что его просто используют с таким же хладнокровием, как все и вся, и восторг прошел. Так что когда, отправляясь на очередной уик-энд, Ева собрала компанию весьма привлекательных мужчин, Макс только вздохнул с облегчением. У него не было ощущения, что его бросили или дали отставку. Он вовсе не прочь был остаться в одиночестве, холодно отдавая себе отчет в том, что, находясь в услужении, он и своих целей достигает. «Зарплату ведь она мне повысила, так? И я, что там ни говори, это заслужил».

В те дни, когда мадам отправилась со своими новыми приятелями, Макс обнаружил таинственный, уединенный мир на верхнем этаже виллы. И этот зачарованный мир показался ему более привлекательным, чем Ева и все ее сексуальные упражнения.

Всю субботу шел дождь. Макс сидел за столом, не отрываясь от бумаг, всю первую половину дня, за исключением короткого перерыва на ланч, который ему подали прямо в комнату. Только в четыре часа он встал, потянулся и с удовольствием представил, как пойдет прогуляться. Но, выглянув в окно, увидел, что моросивший дождь перешел в ливень. Это означало, что прогулку придется отменить. Макс задумчиво смотрел сквозь завесу дождя на виллу, которая открывалась его взору, и тут обратил внимание на свет, горевший в окнах последнего этажа. Несколько раз Макс отмечал про себя, что видит его, но только сейчас вдруг задумался, а кто там может быть?

Он знал, что было на первом этаже – столовая, две гостиные для приема гостей, большая библиотека, плюс кабинет Евы и рядом еще один кабинет, который он делил с ее секретарем.

Следующий этаж предназначался для танцев – самый центр, а оба крыла занимала Ева, комнаты которой были убраны зеркалами, шелком и бархатом – как в Голливуде, всегда думал Макс. Так, как девочка из провинциального городка представляет себе жизнь богатых людей. Ему казалось странным, что Ева с ее безошибочным чувством цвета в том, что касалось кремов, ее изделий, проявляет такую безвкусицу в убранстве дома.

Далее шли комнаты для гостей, каждая оформленная на свой манер: стиль английского загородного домика где-нибудь в сельской местности и испанская гасиенда, французский ампир и стиль модерн. Далее шел этаж, где находилась его спальня и комната секретаря Евы, – ничего особенного, никакой роскоши и великолепия, царивших на первых этажах. Полы здесь не были устланы коврами – просто отполированный паркет и не более. Ванные тоже самые обычные, а не из фарфора, украшенного цветами. Здесь царили изделия массовой продукции, а не уникальные произведения искусства. «В этой части дома ни на кого не требовалось производить впечатления», – холодно подумал Макс, пробираясь по своему этажу к деревянной лестнице, что вела на следующий этаж. Там все было отделано еще более скромно, если не сказать больше. Стены выкрашены белой краской, окна с арками наверху напоминали чем-то окна заурядного учреждения. Вдоль длинного коридора располагались двери подсобных помещений. Он открыл одну – там стояли дорожные сумки и чемоданы. В другой – сваленная в беспорядке ненужная мебель, которую можно было использовать для комнат обслуживающего персонала. И тогда Макс двинулся в ту сторону, откуда слышался детский смех. Он дошел до последней двери коридора и снова услышал смех, а затем знакомый голос проговорил: